Старосвѣтскія были

А началось все с того, что к нам в имение приехал доктор, Егор Павлович, давний друг и сослуживец отца моего, отставного маиора. По обыкновению своему явился он не один, а с дочерьми, Маняшей и Голкондой, каковых мне в прочили невесты, то-ли в шутку, то-ли всерьез, лет, надо полагать, с осьми. Маняша была мразью первостатейной, матерщинницей и угреватой задиралой; полную же ей противуположность являла Голконда, Глаша, прелестное младое созданье. Кучер ихний, Потап по прозвищу Системный Блок, приняв от кухарки шкалик, тотчас же отправился в людскую греться, чаевничать и балагурить, рассказывая замирающим от страха и удивления девушкам о случаях из войны...
В тот день у нас был soir a la savage. Облачившись кто во что горазд, главное, чтоб необычно (лично меня одели в невесть какой старости полупердень навыворот), мы вольно расселись прямо на полу в гостиной, застеленном линялой медвежьей кошмой. Слуги подали отварную говядину и бутыль уксусу. Рара распорядился достать из погребка хмельную настойку "Калейдоскоп"... И вечер начался!

...я и говорю: запасся однажды провизией, ну, там, водочки конечно. Но только для сугреву. Сугубо, так сказать - с целью не замерзнуть. Да... Картуз надел, штормовочку там накинул и и вышел. Иду я, значить, вокруг тихо, да и как не быть тихо - пятый час утра, спят еще поди все. Ан нет, вижу - в окне у Прокудиных свет горит. И что бы ему гореть? Ну да ладно. На околице остановился, перекурил и дальше, как к реке спускаться по тропинке пошел. Через лесок. Люблю лес ранним утром. Подхожу к месту своему, а место у меня заповедное, поклев - успевай таскать, прикормленное место. Сел, понимаешь, только снасти-удочки размотал да закинул, как меня кто-то сзади по спине тррах! Дубиной видимо, или еще чем тяжелым. Оборачиваюсь: стоит надо мной человек какой-то, лица не видать. Рослый такой, здоровый. Я и спрашиваю, ты зачем, мил человек, старика бьешь? А он мне: уходи дед отсюда, скорее уходи. Некогда нам. Это кому же вам, спрашиваю. Нам - значит нам говорит. И вижу, вдалеке, у лога, еще какие-то субъекты маячат. Ну, думаю, дело плохо. Собрал я манатки свои и ушел. А тот, что меня пнул, сел на мое место, ноги расставил, руками в землю уперся и на реку смотреть стал. Ну, я так, для виду, отошел подальше и за сосною схоронился. Дай, думаю, погляжу: а вдруг беззаконие какое? Подходят те, издалека которые. Все мужчины. Хотя нет, соврал - девица с ними одна была. А уже светать стало и видимость улучшилась. Стою я, значить, смотрю: встали они кружком и запели что-то. Не по-нашему запели. Варварское что-то, нерусское. Стоят, поют, а тот, что сидел (он-то и не вставал) вдруг как вскочит, руками замашет, закричит и бух в воду. Как был в одёже. После голову высунул, сказал "влас" и скрылся. Те, что с ним были постояли еще немного, попели чего-то и ушли. Я к реке. Давай звать того, навроде как утопшего. Молчок. Ветку подлиннее выломал, давай по дну шарить: ничего. Ну что, я в село побежал, людей звать, участкового. Минут через сорок обратно прибежали. Давай баграми дно мутить. Все одно ничего. Ну, говорят, дедуль, совсем ты из ума выжил. Так-то оно, может и так, да не совсем. Прокудин, слышал я от людей, в тот день вечером снова на то место приходил и из реки ботинок красный достал, а в ботинке том записка в целлофане была, а на записке слово "влас". И ботинок тот красный я сам потом видел и щупал. Что и прошу отметить. А то ведь что, ебен мать, выходит - ботинок есть, а человека, ебен мать, нетути. И рыба в том месте вроде как волосатая пошла, жрать, сволочь, невозможно. Вот так у нас всегда: насрут, а старый человек потом мучайся и сомневайся. Гандоны, прости господи.

Надобно так.

А ведь слово блоггер по-русски, по-традиционалистски, по-патриотичному надобно писать так: "блогорь" или "блогарь"!
Ей-ей, хорошо будет!

О "Гамбите" и вообще

Недавно довелось вновь пересмотреть кинофильм "Турецкий гамбит", снятый по мотивам одноименного романа Бориса Акунина. Всякий раз смотря эту киноленту, я ловил себя на мысли: картина хорошая, но вот что-то говнит. Несильно, но говнит. Так, слегонца. На сей раз, гг. читатели, я понял что. Даже не что, а кто: Варвара Андреевна Суворова.

Убери сценарист этот невнятный персонаж (по согласованию с г-ном Акуниным, конечно), из "Гамбита" вполне мог бы получиться достойный cinema de la guerre. Бероев в роли Фандорина хорош, по крайней мере - куда более хорош, чем надутый индюк Меньшиков в "Аццком советнике". Этот, круглый который, фамилию артиста позабыл, главный gendarme, мундиром трясет тоже вполне достоверно. Генерал Соболев, конечно, недостаточно усат да брадат по сравнению со своим историческим прототипом - Михаилом Скобелевым (да вот он, на фотографической карточке!), но пенять этим режиссеру не станем. Потому что худзамысел, авторское видение и проч.
Единственное что еще малоубедительно, как на наш взягляд, так этот образ Анвара-эфенди, главного злодея. Ментовский Казанова вид имеет какого-то уж больно хрестоматийного прохвоста.
Ну, и конечно не обошлось без балканщины (а куда без нее на Балканах?) и эмир-кустурицевщины. Поле подсолнечников, по которому бежит герой Бероева в начале фильма под аккомпанимент "Эдерлези", напрямую отсылают нас к "Черной кошке - белому коту" и ансамблю "Но смокинг бэнд" известнейшего из ныне живущих боснийцев.

Postscriptum: между прочим, в этом году у нас есть прекрасная возможность отпраздновать 130-летие завершения победоносной той войны, принесшей освобождение югославянским народам и сатисфакцию России за поражение в Крымской войне 1853-55 годов.

Срамота!

Пользуясь случаем, не можем не устоять пред желанием посетовать на дурь и беспросветность некоторых пользователей блогспота, в частности в отношении, касаемом рационального использования доменных имен. Так, к примеру, существует такой блог, как www.mrakobes.blogspot.com. Узнав об этом факте коллектив нашего издания преисполнился разного рода надеждами и оптимизмом: вот, дескать, оне, наши братья по разуму! Каково же было наше разочарование, когда посетив указанную выше страницу нами было обнаружено лишь фотографическое изображение голой бабьей жопы да подпись к оному "Охуенно!" и только. - О, пустопорожность! О, звериный оскал бытия! - вскричал бы добрейший Венедикт Васильевич Ерофеев, автор незабвенной поэмы "Москва - Петушки". Но он не вскричит. Вместо него теми же словами возопием мы, удрученныя столь преглупейшим употрблением такого звучного для сетевого дневника имени, как mrakobes.

Предуведомление

Обращаем внимание гг. читателей, что в нашем скромном издании отныне вводится новая, а фактически - первая рубрика, в которой почтенная публика сможет ознакомиться с трудами господ, по некоторым причинам покуда не являющимися членами авторского коллектива "Мракобѣса".
Материалы, публикуемые в этой рубрике, будут отбиваться специальным шильдиком, приведенном в качестве иллюстрации к этому сообщению.

Часовые полей (сказка из прежнего времени)

Этот беспощадный текст я посвящаю вам, дорогие читатели.

- Ребята, - спросила у пионеров вожатая Таня, - вы помните, сегодня мы идем помогать соседнему колхозу?
- Да! - хором ответили они.
- А что мы будем делать? - задала новый вопрос Татьяна.
- Уничтожать грызунов!
- Хомяков! - прокричал Миша.
- Сусликов! - воскликнула Надя.
- Мышей! - с восторгом отвечал Борис.
- Мышей-полевок, - с важным видом поправляя очки, уточнил Петя.
- Хорошо, - одобрила вожатая, - а теперь умываться, чистить зубы и завтракать.
Дети наперегонки бросились к умывальникам. Валя слила воду на руки Тоне, а Саша дал свое мыло Жене.
- Зубы нужно чистить и вечером, и утром, - укоряла нерадивого пионера Степана Зоя, - бери свою щетку; вот зубной порошок.

После плотного завтрака дети выстроились на линейку. Командиры отрядов подбежали к вожатой и отдали салют. Татьяна отвечала им.
- Сколько пшеницы теряет народ и государство из-за одного суслика? - спросила она.
- Кило!
- Два!
- Два четыреста, - сокрушилась вожатая, - а если их тысяча, две, три?
- Три тысячи - семьдесят два центнера!
- Да, дети, семьдесят два центнера хлеба, семьдесят два центнера труда колхозников, семьдесят два центнера впустую истраченных трудодней...
- Что же делать?! - испугалась командир отряда пионерка Лена.
- Истреблять, - серьезно проговорила Татьяна, - истреблять, как наши отцы и деды истребляли белую сволочь, как били врага в Империалистическую. Пусть житное поле станет вашим, малыши, фронтом. Готовы?
- Всегда готовы! - дружно ответили пионеры.
После быстрых сборов дети колонной выступили из лагеря.
Катя взяла силок.
Лиза взяла ведро.
Уля взяла мышеловку.
Шура взяла походную аптечку.
Ната взяла штырь.
Леся взяла втулку.
Лина взяла крюк и цепи.
Вася взял борную кислоту и сверла.
Рома взял облигацию выигрышного займа.
Я, - сказала Ира, - возьму ежика. Он мышей ловит, ну прямо как кот.
Пионер Сережа взялся следить за собакой Бобиком.

Над полем пшеницы, в голубом колхозном небе сияло жаркое колхозное солнце. Татьяна велела одеть детям панамки. Оказалось, что пионер Гусев оставил панамку в лагере.
- Твой случай, Гусев, - пообещала Татьяна, - я вынесу на совет дружины.

- Суслик! - крикнул Антон, - Туда, туда, скорей же!
Дети кинулись за сусликом: - Давай, давай!
Антон мчался первым.
Быстро бежит суслик: - Эге-гей! Только догоняй!
Возле самой норки зверька Антон, пытаясь схватить вредителя, споткнулся и упал. Суслик успел юркнуть в норку.
- Что, проебал, пизда ушастая? – с горечью в голосе отметил его товарищ Леонид.
- Сусло... Сусло... - бормотал Антон.
- Шо суслó? Хуйло! Мудак, бля...
- Да еще какой! - пискнула Нина Жигунова.
- Сусло... Сусло... - ныл Антон.
- Харе варавить, козел! Подымайся! - пнул Антона Леонид, требуя ответа перед товарищами.
- Да хули ты с ним разговариваешь? - в сердцах топнул сандаликом Костя, - я б его пизданул разок-другой, штоб не срал громко, а то вишь, развыебывался!
- Не надо, ребята! - захныкал Антон.
- Ах пиздануть - так не надо, а как суслá упустил, так можно?
- Помилуйте...
- Хуилуйте! Лови подачу, гнида бухаринская! - Нина ловко ударила Антона в нос. Из его ноздри потекла струйка алой пионерской крови.

30.06.2003